В прошлом году спектакль «Дознание» хабаровского ТЮЗа был показан в Москве в программе «Золотой маски», в этом году — вошел в афишу фестиваля «Ново-Сибирский транзит», который собирает лучшие работы театров Сибири, Урала и Дальнего Востока.

Хабаровский ТЮЗ сделал смелый шаг. «Дознание» Петера Вайса — проблемный материал, за который возьмется не каждый театр. Пьеса, основанная на документальных источниках, состоит из монологов и диалогов, произносимых во время франкфуртского процесса, — суда над нацистами, работавшими в лагерях смерти. Судья, представители обвинения, представители защиты, свидетели и обвиняемые своими репликами воссоздают ужасающие картины, которые имеют отношение и к историческому прошлому, и ко времени написания произведения, и к сегодняшнему дню.

В первой ремарке пьесы сказано: «Не следует делать попытку воссоздать на сцене реальную обстановку суда, в которой велось расследование совершенных в лагере преступлений. Подобная реконструкция представляется автору столь же невозможной, как и воспроизведение в театре самого лагеря». Режиссер Михаил Тычинин вывел действие за пределы театрального здания, перенес его в помещение гаража, где зрители, всего тридцать человек, превратились в исполнителей, которые создают пространство для художественного (впрочем, не только художественного, но и гражданского) высказывания.

Постановщик исследовал, как чувствует себя человек, случайно, по стечению обстоятельств, оказавшийся в заключении. Спектакль был создан до того, как развернулось дело «Седьмой студии», но и год назад казался актуальным.

На входе каждый зритель получил желтую наклейку с номером, согласно которому занял место на деревянной скамье. Голос, прозвучавший в начале, предупредил, что нельзя разговаривать друг с другом и перемещаться по площадке. Собравшиеся оказались лишены индивидуальности, права выбора, свободы действий. Зрители приняли правила игры, осознавая, что эта игра имеет начало и конец, то есть ощущение несвободы — временное неудобство. По указанию голоса они сами читали пьесу: сначала про себя, потом вслух по очереди. Артисты несколько раз вторгались в действие. Например, чтобы раздать миски с водой вместо баланды — напомнить присутствующим, что они не могут контролировать происходящее. Михаил Тычинин выстроил систему, в которой зрителю навязывается исполнение роли. От того, насколько участники готовы включаться в процесс, зависит, каким образом сложится спектакль.

Право высказаться они обрели только в финальной части, когда звучавший в течение спектакля голос предложил написать на программке вопрос, который волнует каждого из них в этот момент. Отвечать на вопросы, вытаскивая перемешанные листки из чемодана, опять же пришлось зрителям. Обескураженные они пытались сказать что-то о том, как люди могли жить после совершенных преступлений; как жить сегодня, зная об этом опыте; что делать, чтобы подобное никогда не повторилось. Разговор складывался сложно. Говорить или не говорить — выбор, который каждый совершал здесь и сейчас. Постановщик оказался милосерден: записку с вопросом можно было передать другому — появилась возможность погрузиться в себя и прислушаться к своим ощущениям. Обретение свободы произошло.