Сезон 2017/2018 года для казанской творческой лаборатории «Угол», которая уже успела обрести известность благодаря лекциям и спектаклям режиссеров независимых российских театров, начался с премьеры Всеволода Лисовского — «Индивиды и атомарные предложения». Спектакль (участник программы «Маска Плюс») — новый эксперимент, проведенный комиссаром «Театра.doc» над зрителем и пятью перформерами, которые, благодаря особенностям своего сценического существования, одновременно утверждают границы зрительского восприятия и делают их максимально размытыми. Действие, если позволительно будет назвать подобным образом происходящее, построено на симбиозе двух информационных блоков, к которым подключен зритель — фрагментированных текстах, произносимых перформерами, и математическом языке. Но здесь имеет смысл пояснить, каковы именно условия зрительского и актерского существования в границах спектакля.

Сценическое пространство решено следующим образом. Пять человек в просторных серых рубашках стоят на расстоянии метра друг от друга. Каждый из них имеет гарнитуру, которая является средством трансляции текста. Между собой перформеры не взаимодействуют. Позади — полотно, на него транслируются математические формулы и анимация. Зритель имеет возможность слушать либо людей, либо математику: до начала он получает устройство с двумя аудиоканалми, которые наблюдатель волен переключать по своему усмотрению.

Однако для человека в зале спектакль начинается еще до появления исполнителей. Каждому полагается комплект из нескольких предметов, использование которых и будет определять смысловой вектор действия. В комплект входят: красные очки, наушник, аудиогарнитура и ироничная инструкция по «эксплуатации спектакля», объясняющая связь между временно обретенными вещами и их отношение к людям на сцене. Содержание этого текста максимально конкретно фиксирует степень зрительского воздействия на формирование индивидуальной версии спектакля. Человек, находящийся в зале, может частично контролировать процессы, происходящие на сцене — но изменения будут происходить исключительно для него самого. Реальность спектакля делится на две составляющие: действие, существующее в мире математики, и то, что происходит с настоящими, живыми людьми, когда они находятся перед зрителем. Первое — научная формула, которая подробно описывает взаимосвязь между «p», «q», «r», «s» и «t». Второе — монолог, повествующий о том, что думают о происходящем в их жизни сами переменные.

В этом смысле проект «Индивиды и атомарные предложения» частично схож с еще одной работой режиссера — спектаклем «Неявные воздействия», также происходящем вне традиционных границ коммуникации зрителя и актера и содержащем долю импровизации. Однако в случае «Индивидов» тексты целиком принадлежат их исполнителям и рождены именно «сейчас». Их содержание, по подаче больше всего схожее с потоком сознания, погружает слушателя в самые разные аспекты человеческой жизни: тут и первые детские воспоминания, и вариации устройств для разрезания сыра «Рокфор», и коммунистические ролики на YouTube, и суицид хомяков, и затянувшаяся возрастная депрессия. Человек в зале может выбирать повествовательный пласт, но не может влиять на его содержание, как и на выбор повествователя — у каждого участника в среднем по 15 минут, которые состоят из нескольких фрагментов случайного эфира. При этом ни один из перформеров не знает, кого слышит зритель в конкретную минуту. Все монологи звучат одновременно. С одной стороны, это позволяет сохранить цельность произносимого текста, так как актер в одно и то же время ведет и не ведет диалог со зрителем. С другой — избавляет от ощущения лекции или стандапа, возникающего при убежденности в стопроцентном внимании.

Но условия зрительского погружения не сводятся к аудиоматериалу. Красные очки становятся разграничителем двух реальностей, созданных Лисовским. Их функция достаточно проста. Как и в случае с каналами, человек в зале волен выбрать, за какой частью происходящего следить. Формулы, периодически транслируемые проектором на перформеров и полотно позади них, решены в красном цвете. Надев очки, зритель лишается возможности следить за их развитием, целиком концентрируясь на том, что происходит с людьми, а сняв их — возвращается в математический мир. Таким образом, благодаря технической атрибутике, наблюдателю предоставляется абсолютная свобода выбора.

Компиляция из фрагментов текстов разных людей, звучащая в наушнике у зрителя, создает монолитную структуру, которая на первый взгляд кажется абсолютно бессмысленной. Что может связывать представителей столь разных профессий, эмоционального опыта и статуса? Не все участники эксперимента являются дипломированными актерами. Среди них — студент исторического факультета, заслуженная артистка Республики Татарстан, школьница, педагог, руководитель отдела IT. Однако, при переключении с волны монологов на волну математического языка, открывается поразительная картина, которая приводит к осознанию главного: все происходящее — вариации речевых изобретений человечества. И язык математической формулы в каком-то смысле часть, подвид той версии вербального общения, которую осуществляют люди на сцене. Символы, описывающие сложные математические процессы, так же, как и обыденная речь, становятся частью общего, единого для всех природного императива.

Речь как путь восприятия субъекта здесь имеет огромное значение. Текст, произносимый человеком так же, как и человек, произносящий текст, наталкивают на ассоциации с лестницей Пенроуза — объектом, существующим в условиях цикличности и отсутствия смысла. Структурное развертывание эмоционального опыта героя, находящегося на сцене, в результате не приводит к какому-то результату, все происходящее начинается и заканчивается на слове, уходящем в пустоту.

В конце прошлого века звучали мысли о восприятии роли режиссером, как инструмента препарирования на сцене личности актера. В условиях спектакля «Индивиды и атомарные предложения» перформеры существуют в позиции отражения себя самих. Это не вербатим, не игра, при которой человек примеряет на себя личность другого. Каждый из присутствующих на сцене — это «я», но не в предлагаемых обстоятельствах, а буквально в условиях окружающей реальности. В этих условиях зритель приобретает уникальную для себя роль — он может быть наблюдателем и одновременно соучастником происходящего действия.

Классический эффект пересечения тела спектакля и перформанса, которое упоминает в своем труде «Эстетика перформативности» Эрика Фишер-Лихте описывается так: «Зрители воспринимаются как партнеры по игре, чье физическое присутствие <...> формирует спектакль наравне с действиями актеров. Таким образом, спектакль возникает, как результат интеракции между исполнителями и зрителями».

Перенеся действие своего спектакля в границы театральной сцены, Лисовский максимально конкретизирует рамки физического восприятия. У хронологического тела спектакля отсутствует линейность и последовательность. Все, что видит зритель — происходит здесь, сейчас, в тех же условиях, к которым причастен он сам. Импровизационность действия лишает возможности предугадать следующую ступень его развития. В таком варианте театральной действительности, история, которая происходит с актерами, становится отражением фатальности и необратимости сущего. Перформер находится в условиях между ушедшим временем, будущим и настоящим. И тогда человек в зале, как неотъемлемая часть спектакля, становится свидетелем и соучастником очень сложного действия — он своим присутствием отчасти фиксирует необратимый процесс умирания (лишения времени своей жизни) актеров, находящихся на площадке, и так как происходящее существует в условиях прямой взаимосвязи, расплачивается тем же образом за возможность это созерцать.

Действие продолжается около часа. И через некоторое время актеры начинают практически отождествляться с тем, что они произносят. Текст, проходя сквозь призму театральности, пересекает стадии от исповеди до предмета, предполагающего стороннюю аналитику слушателя. Монотонность внешней формы сужает оптику до звука слов — формулы или трансляции потока сознания. В этом контексте рождается ассоциация, которая подводит нас к итогу: человек/предмет = языковая единица.

И тогда Лисовский подводит очень важную черту — трансляция «потока сознания» прекращается, по одному перформеры переходят в новую фазу спектакля. Не имеет смысла личность адресанта и адресата. Языковое разнообразие достигает своего минимума. Мысль сводится к точке, которая повторяется, как бы не определившись — конец ли?

Свет гаснет, звук уходит и человек в зале остается наедине с тишиной, с ничто, с абсолютным отсутствием, в котором смешались все информационные пласты, законы лингвистики и семантические единицы.

«Индивиды и атомарные предложения» — история об общем и частном. О людях и математике понимания людей. Эксперимент, который заставляет задавать вопросы и не дает на них ответа. Мы часть глобального поиска, который начинаем и в пределах которого проводим время своего существования, а причастность к тому, что происходит в спектакле Лисовского — редкая возможность исследовать это явление, за 60 минут заново открывая новые грани человеческой жизни.