После просмотренных спектаклей Rimini Protokoll из серии «100% City» на пиратских каналах в YouTube, видеть сценическую инфорграфику про людей близкой ментальности, да еще воочию — опыт очень любопытный. И почему-то от этого возникает множество «но» касательно механики спектакля, которые становятся заметны только сейчас, когда на сцене люди, которых вроде бы понять легче, чем участников из Китая и Франции.

Если говорить о стороне внутреннего устройства спектакля, то на сцене построена универсальная модель общества, которую немецкий коллектив регулярно собирает в разных точках земного шара. При желании из брошюры, которую каждый зритель получает перед началом, можно узнать о персонаже более подробно, но в этом нет необходимости — спектакль открывает сцена знакомства. Люди подходят к микрофону, представляются, рассказывают о себе и о другом участнике. Каждый из присутствующих — «процент», который связан близкими родственными или отчужденно-деловыми отношениями со следующим «процентом». На экране появляется вопрос, на который подопытные могут ответить либо утвердительно, либо отрицательно, разделившись на два противоборствующих лагеря: «Я» и «НЕ Я». Зритель следит за всеми перемещениями благодаря камере, установленной над сценой.

Вопросы во всех странах, где проводился эксперимент — одни и те же. Заподозрить подтасовку или отрепетированность невозможно и нелогично — сомнение и трудность принятия решения знакомы каждому зрителю и узнаваемы легко. Но в этом и заключается главная проблема режиссерского метода в спектаклях серии «100% City», о которой позже напрямую спросят. Готов ли человек на сцене говорить честно?

В 2018 году Штефан Кэги (один из трех участников Rimini Protokoll) приезжал в Свияжск в качестве приглашенного режиссера лаборатории «АРТель». Проект был построен по той же схеме, за единственным исключением — его действующими лицами были не горожане, но монахи, служащие в местном монастыре. Вначале — игра и те же вопросы. Позже — рассказ участников о себе. Спектакль заканчивается и после обсуждения возникает полемика, главной причиной которой становится постоянная самоцензура перформеров. Цельная картина так и не предстает перед зрителем, потому что не происходит того самого, главного, важного, на чем держится вся система спектаклей из серии «100% City» — открытости и готовности говорить о сокровенном с абсолютно чужими людьми.

Опыт «100% Воронежа» позволяет на секунду уйти от размышлений о внутреннем самоконтроле участников, но взгляд на себя со стороны присутствует практически у всех, находящихся на сцене. И это становится очень сильным сдерживающим обстоятельством, которое на все время спектакля создает отчасти полезный люфт между правдой и лукавством статистики.

Эксперимент, который Rimini Protokoll провели в России, позволяет сделать множество важных выводов не только о правде конкретно взятой общности, но и затронуть тему универсальности этой правды по отношению к человечеству в принципе. Участники в Копенгагене и Воронеже слышат одни и те же вопросы, но допустимо ли проводить аналогию между полученными на них ответами? Существует ли это единство людей?

Часто в течение действия оптика зрительского восприятия претерпевает изменения. Зритель смеется и сострадает в зависимости от того, что ему показывают. Поначалу кажущееся очаровательно смешным, происходящее трансформируется, как бы играя с ловящим каждое слово наблюдателем. Зритель сопереживает не персонажу пьесы, но живому человеку. Rimini Protokoll используют этот эффект в качестве своего главного инструмента, делая правила игры общими для всех. Участники задают вопросы зрителям, зрители задают вопросы участникам. Открытие общечеловеческой идентичности становится чуть ли не главной мыслью всего спектакля. Мы все одинаковы, в том числе в своем желании продолжать эту игру.

Помимо людей на сцене в спектакле присутствует образ сверхразума, который в то же время является условным автором вопросов. Провести аналогии каждый из зрителей может в индивидуальном порядке: это и бог, и власть, и совесть, и человек, проводящий социологическое исследование с целью получения знания. Голос говорит — люди исполняют его волю. Определяется градация. Невинное любопытство оборачивается прямыми приказами, которым никто из участников не сопротивляется. Но условия для зрителя, привыкшего к комфортным рамкам своего существования, остаются прежними. Участники эксперимента иллюстрируют на сцене процессы, происходящие в жизни, и наблюдатель находит эту ситуацию комичной точно так же, как и все, звучащее до тех пор. На фоне спящих горожан мелькают фигуры неутомимых исследователей ночных баров — и зритель одобрительно улыбается. 100% жителей Воронежа только что показательно расстреляли — и в зале смех. Наблюдатель вправе дать происходящему оценку — и эта оценка становится событием ничуть не меньшим, чем звучащие ответы. В ней есть что-то отрешенное, что заставляет испытать то ли неловкость, то ли и вовсе — страх. Условия игры постепенно усложняются, и к этому никто не готов.

«100% Воронеж» — социологическое исследование, которое трудно отнести к спектаклю в привычном понимании. Это действо о людях, которые перестают быть статистикой, о зрителях, которые есть и на сцене, и в зале. Режиссерский тезис о всеобщей идентичности, который растворяется в индивидуальном «нет», «не я», нередко возникающих там, где, испытывая свойственные ему нерешительность и страх, человек начинает быть человеком.