Жить, конечно, можно, как можно приспособиться к разреженному воздуху на высоте, но жизнь эта специфическая.

Каково быть оперным зрителем в Самаре? Отвечает завлит Самарского театра оперы и балета, без году неделя живущий в Самаре, который попробует поставить себя на место городской публики, не забывая о том, что ему видно в театре изнутри.

Окей, оперный театр хотя бы есть – не всем крупным городам так повезло. Спектакли идут в среднем трижды в неделю, опер и балетов примерно поровну, еще есть оперетты и детские спектакли – всего штук сорок названий, можно просмотреть за один сезон. В сезоне будет две-три премьеры. Приглашенных балетных солистов можно увидеть раз в год, на балетном фестивале; приглашенных оперных – почаще, потому что не на все спектакли в домашней труппе хватает голосов. «Аида» есть, а Радамеса нет.

Спектакли поставлены вроде и не так давно – театр капитально реконструировали восемь лет назад и под это дело обновили весь репертуар. Событие, кстати, беспрецедентное, и выпускали тогда по шесть премьер в год. Кто-нибудь об этом слышал? Впрочем, о паблисити – потом. Так вот, спектакли свежие, 2010-х годов, но в отсутствии своих создателей-варягов порой безвременно увяли. А порой и не были с самого начала жизнеспособны, ведь кто едет ставить в провинцию: не те, кто лучше, а те, кого пригласить позволяет а) копеечный бюджет; б) знакомство (о нем тоже потом). Но эти спектакли идут, потому что просто так списать нельзя. А ты, зритель, идешь на них, потому что не знаешь, что эта мертвечина – не норма.

Ведь чтоб узнать, надо иметь с чем сравнить. Но другого музыкального театра в городе нет. Среди двух десятков кинотеатров есть один, где показывают оперы и балеты в записи. Прямые трансляции исключены (разве что Большой балет): здесь время на час опережает московское, а жизнь замирает в девять вечера, когда закрывается большинство «Магнитов». Ты не пойдешь на трансляцию в 22, будь она хоть сто раз ковент-гарденовская, если тебе к девяти утра на работу на другой берег Самарки по пробкам.

Безусловно, интерес и внимание провинциального жителя направлены не на свой регион, но простираются не дальше Москвы и Питера. И не надо про «москвичей нигде не любят» – они, а еще пуще питерцы, автоматически воспринимаются как люди более высокой касты. Но вот Лондон, Париж, Нью-Йорк – это другие планеты. Нет потребности интересоваться тем, что там происходит, потому что нет идеи о том, что это существует в одном с тобой мире. Что мир мал, тесен и досягаем. Ведь ты выходишь на набережную Волги, прекрасную и ухоженную, четыре километра золотого песка и зеленых бульваров – а напротив степь до горизонта, и в ней ничего нет, ни одного огонька не засветится. Ты даже не в разреженном пространстве, ты в вакууме.

Но гипотетически ты знаешь – тебя же учили в школе учителя, с тем или иным успехом преодолевавшие хронический провинциальный пофигизм, – что Волга длинна, где-то там в нее впадает Кама… Так может быть, ты съездишь на Шаляпинский или Дягилевский фестиваль? Если ты о них каким-то чудом слышал, ведь дотируемая местным минкультом «Свежая газета "Культура"», которую можно бесплатно взять в театре оперы и балета, не имеет возможности (даже если имеет идею) отправить корреспондента в Казань или Пермь. Что ж, пожалуйста – лети с пересадкой в Москве, увеличивающей расстояние в три раза, а время в пути – в пять, но главное – стоимость билета приравнивающей к месячной зарплате. Или, так и быть, садись в новый скоростной поезд, преодолевающий 350 километров за 10 часов. Вакуум всасывает и не выпускает.

Возвращаемся к паблисити. Вакуум пространственный и событийный соседствует с вакуумом информационным. И это, как говорят англичане, улица с двусторонним движением (кстати, незнание иностранных языков в провинции тотально).

Сторона раз: внешний мир не интересуется регионом. Даже когда в советское время критиков централизованно отправляли в командировки по провинциальным театрам, закрытому Куйбышеву ничего не обламывалось. Сейчас же можно рассчитывать только на деятельность «Золотой Маски», но у экспертов глобально нет времени освещать все спектакли, которые они смотрят, поэтому паблисити их работа не прибавляет. Заинтересовать своим мероприятием федеральные сми толком нельзя: мало ли что у вас мировая премьера, у нас в Москве в эти дни Франко Фаджоли выступает. Если провинциальный театр хочет публикацию федерального уровня – он должен оплатить приезд журналиста сам. И этому журналисту мероприятие театра должно быть интереснее Фаджоли.

Тут вступает в действие фактор знакомства. Журналисты, режиссеры, артисты приедут сюда только если хорошо относятся к приглашающей стороне – или будут хорошо мотивированы деньгами, которых никогда нет. Знакомство действительно работает – поэтому становится определяющим. И тогда половину спектаклей в театре делает один и тот же художник, давным-давно увязший в самоповторах, зато знакомый. И все балеты освещает один и тот же критик, давным-давно публикующийся примерно нигде, зато лояльный.

Но мы про зрителя, а зритель эту кухню не видит. Зритель просто в итоге не получает информации о собственном театре, потому что на местные СМИ тоже нет надежды.

Ведь сторона два: регион не интересуется внешним миром. Нет идеи заимствовать опыт там, поучиться сям, узнать, как обстоят дела вовне, поискать кого-то незнакомого и дать ему шанс. Информация может лежать в одном шаге, но, как битая током морская свинка, житель провинции будет стоять на месте и не сделает этого шага. Зазывать к себе? Он уже обжегся на отказах. Рваться вовне? На ценах на билеты он тоже уже обжегся. Замкнутый круг безнадежности приводит к тому, что регион не интересуется даже сам собой. Среди проваливающегося асфальта и покосившихся деревянных домов гениальные критики не вырастают. Последнему компетентному театроведу Самары хорошо за 80, и из большого спорта она ушла годы назад.

Не сгущать краски не получилось. Однако хорошие новости есть.

Трансляции спектаклей на Яндексе пробили брешь в вакуумной колбе еще в 2017 году, когда в рамках «Золотой Маски» был показан «Король Лир» местного драмтеатра «Грань» (он в Новокуйбышевске – это ближе к Самаре, чем Внуково к Москве). Благодаря Яндексу и самарцы стали смотреть спектакли в интернете: главный поисковик Рунета знает толк в рекламе своих мероприятий, поэтому находится ближе чем в шаге от инертного провинциала, он сам толкается в руки, только возьми.

До Самары добрался резонанс Виктора Вилисова: главный новостной глянец города начинает материал о театре именно с него. Идея Вилисова, что спектакли можно и нужно смотреть в интернете, совершенно не тривиальна в городе, где и более очевидные вещи встречают реакцию «а что, так можно было?». Кстати, главный оперный фанат и самый насмотренный зритель Самары – пользователь ЖЖ cotilina – в местный театр оперы и балета не ходит вообще: всё необходимое ей поставляет интернет.

Сам Самарский оперный не стоит на месте. А фактор знакомств не всегда работает негативно. Компетентный театровед, несмотря на возраст, помогла театру обрести нового главного балетмейстера. Тот позвал других новых людей. Тем временем за его спектакль балетная труппа театра получила первую в истории номинацию на «Золотую Маску» – ух, какой был резонанс. А потом назло всем фаджоли и призывам держаться без денег театр таки выпустил мировую премьеру и потряс город. И у самарского зрителя потихоньку стали загораться глаза. Еще немного, и он перестанет жить от одних гастролей Гергиева до других. Сходит на лекцию. Купит билет на «Джанни Скикки». И забьет в Яндексе «Кастеллуччи».