Сережа. А давай кино снимать и в интернет выкладывать?
Аня (ехидно). Может, еще мир спасем?
Сережа. А ты можешь? [...]
Аня. Про что ты кино снимать хочешь?

«Томми», Анастасия Букреева

На Малой сцене МХТ им. Чехова два стола, экран, на который транслируется изображение с двух телекамер, и шестеро актеров в одинаковых серых толстовках с принтами — характеристиками персонажей. Знак «Комната матери и ребенка» на груди у самоотверженной Мамы (Анна Покровская). «Инвалид» — у ее сына Сережи (Петр Чижов), у которого после аварии парализованы ноги, правая рука и желание жить. Метеорит — это назойливый, жизнерадостный и временами язвительный пришелец Томми (Николай Белин), искавший смерти после гибели своей семьи и за это превращенный в камень. Бабочка — для неформалки Ани (Ольга Бобкова), которую Сереже предстоит удержать от прыжка в пролет школьной лестницы. Что нарисовано на толстовке его сестренки Светы (Александра Никитина), которую чаще зовут Солнышком, чем по имени, думаю, вы догадались. Она нужна автору как противовес отчаявшимся персонажам. Хотя и у Солнышка сдают нервы, и тогда она рисует камню-самоубийце два глаза и улыбающийся рот, запуская цепную реакцию невероятных событий... Елейному Доктору и мнимому другу Руслану (обе роли исполняет Алексей Едошин) достается фальшивый галстук.

После краткого видеопредставления — актеры смотрят в камеру, картинка на экране сопровождается титрами с их именами — снизу поднимается второй экран, отделяя сцену от зрительного зала. На виду остается только Дмитрий Бутеев («Ремарка»^[1]), который, сидя за режиссерским столиком, зачитывает текст от автора.

Режиссер Антон Оконешников ловко дезориентирует публику, возводя вполне осязаемую четвертую стену, которая становится метафорой существования героев пьесы после аварии. Такой же глухой стеной отгородился от окружающих и своей прежней жизни Сережа. Ее ежедневно пытаются преодолеть его родные. За ней остаются мнимые друзья, одноклассники, учителя.

Возможности зрителей ограничены трансляцией спектакля на экран, что в действительности происходит на сцене — останется загадкой. Стоп-кадры заменяют декорации, а крупные планы сразу нескольких персонажей смонтированы по принципу телемоста или онлайн-конференции. Однако эти средства удаленного общения служат не сближению, а изоляции действующих лиц. Актеры не взаимодействуют друг с другом, не смотрят друг на друга, часто и не слушают, они обращаются непосредственно к зрителю, пытаясь перетянуть его на свою сторону.

Но несмотря на драматизм ситуации, слова и поступки персонажей Анастасии Букреевой часто комичны. Новый друг, Томми, в отличие от родных, не щадит Сережиных чувств, вовлекает того в едкие мальчишеские перепалки и требует невозможного ради своего спасения — самостоятельно добраться до школы и подать директору петицию об установке пандусов. Подросток не остается в долгу, зашвыривая камень то в мусорное ведро, то в аквариум, то за окно. И раз за разом пускается на поиски непрошеного помощника, одерживая одну нежданную победу за другой.

Так, не выжимая слезу, не вынуждая зрителя беспомощно смотреть реалити-шоу об отчаянии ребенка, авторы спектакля находят кратчайший путь к сознанию тех, кому, как и Сереже, не дают покоя вопросы «За что?», «Почему это случилось со мной?» и «Зачем жить дальше?».

Почти все время в спектакле господствуют три лейтмотива: назойливо крутящееся болеро Равеля то притворно капитулирует перед фугой Баха, то уступает место этюду Шопена. Их циклическое движение обрывается, когда, преодолев преграды на пути к директору школы и спасению Томми от чар, Сережа делится новыми планами на будущее, спонтанно переходя на рэп. Бессвязные, грандиозные, нелепые, трогательные — свободно зарифмованные фразы устремляются вдаль, сталкиваются и обгоняют друг друга, теряясь во внезапно открывшейся перспективе… Словно титры в ускоренной перемотке.

В этот момент возникает уверенность, что происходящее на экране — и есть тот фильм, канву которого Сережа только что набросал в разговоре с Аней перед кабинетом директора. В подтверждение этой догадки «четвертая стена» опускается, открывая сцену, где Мама, Солнышко и Аня готовятся праздновать день рождения Сережи, который надеется на появление еще одного гостя…

У пьесы Анастасии Букреевой двойной финал: зрителям предстоит самостоятельно решить, существовал ли Томми или Сережа его выдумал. Текст, опубликованный на сайте конкурса «Ремарка», завершает Сцена 13. Финальная. Взрослая:

Томми. Камни не разговаривают. Меня на самом деле нет. Мы бесполезны.

Однако позже драматург считает нужным поддержать «детскую» трактовку, и в спектакле появляется Сцена 14. Финальная. Мнение автора:

Томми. Камни не разговаривают. Меня на самом деле нет. Мы бесполезны. (Пауза) Шутка.

Более того, увиденная на экране «киноверсия» позволяет, в том числе скептикам, покинуть зал в оптимистичном настроении. Да, чуда (пока) не произошло и Сереже придется ежедневно преодолевать препятствия — на пути ли в школу или в общении с окружающими, но главное — он уверенно и с интересом смотрит в будущее. Да нет, движется вперед, осуществляя один за одним спонтанно, на первый взгляд, возникшие планы.